Следующим фильмом, где снимался Виктор, была работа ученика Сергея Соловьева Рашида Нугманова, который защищал диплом во ВГИКе картиной "Йя-хха!" О своих друзьях ленинградских рок-музыкантах. Картина эта на многих тогда произвела впечатление: подкупал нетрадиционный взгляд режиссера на мир ленинградской рок-тусовки, в котором, кроме радости открытия новой экзотической фактуры, таилась перспектива новой эстетики. Фильм заглядывал в будущее, предвосхищая расслоение пока еще монолитного общества, и строил свою драматургию, демонстративно пренебрегая традиционным сюжетом. Это был взгляд изнутри, лишенный высокомерия "отцов". Мир, в который погружал фильм "Йя-хха!", — мир вольной стихии и жизнерадостного молодежного эпатажа, с чердаками и подвалами — временным прибежищем "звезд" и постоянным "местом прописки" их почитателей.
Не исключено, что именно фильм "Йя-хха!" вдохновил Сергея Соловьева совершить экскурсию по ленинградским чердакам и подвалам, где он обнаружил многих персонажей будущей "Ассы", однако способ их существования в "Ассе", "Йя-хха!" и "Игле" принципиально разный. Тем не менее, нечто (то есть некто) общее есть, и общее это — Цой, сохранивший и упрочивший свой романтический имидж в глазах кинозрителей, которым довелось увидеть все три картины.
Ровному течению жизни романтический герой Цоя предпочитает крайность, а потому в нем всегда присутствует нечто фатальное, обреченное, ибо крайность враждебна жизни, заинтересованной только в самосохранении. Здесь возникает тонкая разделительная черта между традиционной романтикой и неоромантикой в духе "новой волны". Ирония неоромантики распространяется далее, чем на дистанцию презрения к обывательскому размеренному существованию, — она подвергает холодному издевательству и саму идею поэтической обреченности романтического героя, снижая пафос его поступков до тривиальности. Важно при этом, что надругательство над пафосом происходит не от глупости или бездарности автора, а является в данном случае художественной задачей. Как бы то ни было, в "Йя-хха!" Рашид Нугманов еще достаточно далек от такого рода концепций, потому что ироническое отношение к обреченности героя служит как бы гарантией его целости и невредимости.
В фильме Цой — традиционный романтик. Он снят в котельной, где с чувством подбрасывает уголь в топку; жарко горит огонь — слишком жарко, и слишком суров герой, чтобы предположить в нем заурядного истопника. Нет, в недрах Дома культуры уже бушует огонь, еще немного, еще одна лопата угля... "Дальше действовать будем мы", — поет герой, наводя ужас на редакцию "Искусства кино", всерьез решившую, что, если на арену выйдут Цой и компания, кое-кому придется "отойти в сторону".
Рашид Нугманов встретился в Ленинграде с Цоем и Каспаряном у метро "Владимирская". Рашид по дороге в рок-клуб на Рубинштейна, 13 стал рассказывать ребятам о своем сценарии — "Король "Брода"". "Брод" — это центральная улица в Алма-Ате, где в начале шестидесятых стали собираться первые стиляги (брюки-дудочки, потом — клеш). Эту улицу стали называть "Бродом" от слова "бродить". Рашид всю эту историю хорошо знал, потому что ходил туда за старшим братом Муратом, который был старше его на восемь лет, и изо всех сил старался подражать ему. У Мурата одним из первых появился магнитофон, записи, первые рок-н-роллы, и Рашид все детство рос под звуки этой музыки. А в 82-м Рашид начал собирать воспоминания брата и его друзей о том, что происходило на "Броде" лет двадцать назад. Это была замечательная эпоха. От нее веяло романтизмом тех времен. Как пел Высоцкий: "Где твои семнадцать лет?.." Рашид собрал много материала и в 84-м решил поступать во ВГИК. И уже во ВГИКе на основе этих материалов стал писать сценарий. Когда он услышал запись "45", стало ясно, что Цой — это тот человек, который ему нужен.
Осенью 1985 года у Рашида в разговоре с Алексеем Михайловым с операторского факультета родилась идея фильма. Михайлов немного польстил Рашиду и сказал, что видел его многие работы, они ему понравились, и, мол, не плохо было бы им вместе сделать фильм о рок-н-ролле. У него тогда была черно-белая пленка, камера — ему нужно было сделать курсовую работу. А Рашиду, как второкурснику, еще не положено было снимать самому. Но идея понравилась обоим. Правда, Алексей хотел использовать в фильме архивные материалы, которые у него были, например, рок-фестиваль в Вудстоке. Рашиду же был интереснее советский рок. Он и сам когда-то тоже пытался играть и петь, но все это закончилось в середине семидесятых. А тут вдруг пошла такая мощная рок-н-ролльная волна из Питера. И Рашид предложил Михайлову: давай, мол, поедем в Ленинград и сделаем фильм именно о советском роке — он того достоин. Михайлов согласился, и они уехали. Перед этим встретились в Москве с Кинчевым, все обговорили и заручились его участием в этом проекте.
Итак, Рашид предложил Виктору главную роль в будущем фильме. Но эта затея (Король "Брода") была еще довольно туманной: еще было неизвестно, когда поручат большую постановку, а пока — вот пленка, вот оператор — можно снимать импровизированный фильм о рок-н-ролле. Виктор согласился на съемки сразу. Потом Рашид поговорил с Майком Науменко и с Борисом Гребенщиковым и заручился их поддержкой.
"Йя-хха!" они сняли весной 1986 года практически за две недели. Материала наснимали очень много — на несколько часов. Конечно, Рашиду и Алексею очень хотелось сделать полнометражный фильм, да и весь материал так складывался. Но ВГИКовское начальство категорически отказало, потому что средства, которые отпускались на курсовую работу Алексея Михайлова, были рассчитаны на десятиминутный фильм, не больше. Всеми правдами и неправдами им все-таки удалось сделать сорок минут. В бешеном темпе кадры озвучивали, монтировали, собирали — и все это на средства десятиминутной картины. Кое-как успели к сроку, но фильм так и остался незаконченным. Поэтому многие сюжетные линии и связки просто пропали. Рашид оставил только самые главные блоки, в которых есть общее впечатление, а не конкретная история. Хотя история в основе лежала очень простая: день свадьбы, ребята "тусуются", не знают, куда им податься, и уже к ночи забредают в кочегарку к Цою, который для них поет.
