«Не уверен, что китайцы, которые торгуют на Черкизовском рынке, прямые наследники Лао-цзы. Но знаю, что жить в окружении людей разных национальностей — отличная проверка на прочность. А недалекие кричат: «Чужие национальности нас забивают!», расписываясь в собственной неполноценности».
Около года назад БГ устраивал пресс-конференцию в РИА Новостях, во время которой его охрана спустила нескольких слишком назойливых журналистов с лестницы. Потом БОГ приходил на Городецкого с охранником более чувственным, читающим барышням стихи.
В этот раз я шла на встречу к Гребенщикову с опаской.
Двери того же подъезда придерживал немодный человек в безумных синих ботинках: «Проходите, пожалуйста!» — любезно пропускал он журналистскую братию. В их числе прошла мимо и я, но через пару секунд вернулась к консьержу: «Борис Борисович, хотелось поговорить с вами лично. Вы не против?» — «Хорошо». По темной лестничной клетке на второй этаж мы поднимались на ощупь. Отсутствие света не страшит того, кто его нашел, — Гребенщиков приехал представить киевлянам экспозицию собственных картин «День радости». Учителем живописи БГ стала его дочь Василиса: «Я стремлюсь к ее цветопередаче» — папа пока не научился писать яркими красками, но не унывает: «Мой любимый художник Клод Моне, увидев такие картины, избил бы меня ножкой от мольберта».
— В ваших картинах есть что-то божественное?
— Да! Есть! Я сам. Потому что каждый человек божественен по своей природе. Я — не исключение. Бог даже во мне. Представляете?! Немножко божественности на картины тоже попадает.
«Делаю все один раз»
За музыкальные таланты проучить, наверное, некому, поэтому «Аквариум» очень плодовит — недавно вышел второй альбом в рамках этого года — «Пушкинская, 10». В воскресенье на киевском акустическом концерте новую программу не представили, потому что БГ теперь сочиняет музыку, которую не так-то просто сыграть — требуется масса редких инструментов.
— Может быть, когда-то нам даже гуцульскую песню удастся записать. Лет двадцать уже мучимся, но безуспешно. Надеюсь, скоро у «Аквариума» появятся украинские мотивы.
— Борис Борисович, вы всегда мечтали записать альбом, в котором все песни отличались бы друг от друга. «Пушкинская, 10» приблизила к этой цели?
— Отчасти. Думаю, работая над каждым новым альбомом, нужно стремиться, чтобы песни были непохожими. Любое произведение искусства должно удивлять чем-то новым. «Пушкинская, 10» — совершенно отличный альбом, и меня этот факт радует. Стараюсь следовать мудрости, которая гласит: делай все только один раз. Зачем повторяться?
— В Петербурге существует судьбоносный для вас адрес?
— Судьбоносный адрес? Красиво вы сказали. В Питере каждая улица имеет свою историю, и каждая история особенна.
— В новый альбом вошли песни, написанные за последнее 10-летие. Их мысли по-прежнему вам близки?
— Если кто-то пишет песни с мыслями, я никогда в жизни не стану слушать такую музыку. Как бы это сказать... Песня — больше, чем любая мысль. Причем, бесконечно больше. Если привязать мысль к определенной песне, это будет уже не мысль, а калека. Песня значительно многограннее мысли. Музыкант, который считает иначе, сам себя обкрадывает.
«Могу подействовать дурным примером»
— Многие считают БГ гуру — своим творчеством вы учите жить. Как при этом обойтись без умных мыслей?
— Я?! Упаси Господь! Я никого не учу жизни. Во-первых, мне никто не давал такого задания, а во-вторых, преподавательство — вообще не мое. Я не учитель, поэтому могу плохо подействовать на тех, кто будет брать с меня пример. Учить жизни не могу и не умею. Лучше учиться самому.
— Почему вы решили заняться поиском смысла жизни?
— Кто вам сказал, что я занимаюсь такими глупостями?! Смысла в жизни быть не может, точно так, как не бывает мысли в песне. В самой жизни значительно больше смысла. Вы же сами это знаете! Жизнь к смыслу не свести. Смысл может быть у бетона, у ломика, ключа, замка... А у жизни — нет, потому что она больше. Жизнь, как и душа, от Бога. А Бог бесконечен. Ведь никто не спрашивает: «Какой смысл у Бога?» Бог выше любого смысла, выше всего, он не вмещается ни в одну концепцию. Жизнь от Бога, значит, она выше. Запомните это навсегда.
— Занимаясь музыкой, вы всегда имели возможность делать только то, что хотите. Как узнать, чего именно хочется?
— Думаю, нужно искать. Пробовать, пробовать и пробовать: разные вещи, и смотреть, что тебе нравится больше. Так говорил мой учитель: «Если был бы второй первородный грех, я бы его тоже испытал». В жизни нужно попробовать все.
— Вы считаете себя стабильным человеком?
— Наверное, да. Я достаточно консервативный и во многом ограниченный. Не всегда понимаю, к примеру, современное искусство. Книгу, картину или песню я выбираю, исходя из очень простого критерия — мне должно просто нравиться. В результате этого меня можно назвать стабильным.
— Вам близка китайская философия. В России все больше китайцев, Как вы относитесь к близости ее носителей?
— Я не уверен, что китайцы, которые торгуют на Черкизовском рынке, прямые наследники Лао-цзы. Но абсолютно уверен, что жить в окружении людей разных национальностей — очень хорошая учеба. Потому что это проверка на прочность самого себя. Но люди недалекие начинают кричать, что чужие национальности нас забивают, не понимая, что собственноручно расписываются в своей неполноценности. Скинхеды — неполноценные люди. Они говорят: «Мы не можем жить, когда такие вокруг!» А почему вы не можете? Потому что они сильнее вас, умнее? Чего вы боитесь? Если бы вы были лучше китайцев, вас бы это не волновало.
«Русские уважают душевную щедрость»
— В Индии человека с большой бородой считают величественным. С помощью чего можно добиться уважения в России?
— В Индии у меня был повод на этот счет шутить, наблюдая за реакцией индусов на собственную бороду (тогда у меня она была больше). А у русского человека уважение всегда вызывали величие души и щедрость. Душевная щедрость — это то, что всегда необходимо любому человеку. И душевная крепость — это когда ты говоришь и не отказываешься от своих слов через пять минут.
(В конце разговора Гребенщиков решил (прошло ровно 5 минут), что слишком жестко припечатал скинхедов ответом про китайцев, поэтому попросил: «Не нужно этого печатать, потому что даже таких, как они, я не имею права оскорблять последним словом… — Авт.)
— Вы разделяете мнение, что русская литература всегда увлекалась судьбами ущербных героев. На количество «ущербных» среди читателей этот факт повлиял?
— Нет. А писателям действительно всегда было интереснее описывать именно проблемные ситуации. Так же, как режиссерам — в фильмах. Если посмотреть современное кино, складывается впечатление, что каждый второй человек — убийца, бандит, маньяк или пришелец из другой галактики, который в сотни раз хуже всей этой компании. На самом деле это — ложь. Точно так Лев Толстой описывает Анну Каренину: ну, тяжелая ситуация. Но если бы она была отражением жизни, с каждого вокзала целый день тачками вывозили бы разрезанных поездом женщин. Но ведь это не так! Писателям интересно описывать обиженных и ущербных — они никак не могут взять в толк, что то, что они пишут, все-таки кто-то читает. И подают читателю дурной пример. Вредно это.
источник