На главную!
Если бы в России все были честные, кристальные и замечательные, и только в правительстве все воры и преступники, но такого быть не может.
ГАЛЕРЕЯ   СТУДИЯ   ФОРУМЫ   ЧАВО   ЛЕТОПИСЬ   ПОИСК

Чужая кассета


Николай Коняев, 03.12.2010
Наконец нашла в Сети рассказ, который был опубликован в ленинградском журнале "Костер" примерно в 1988-89 г. В детстве он удивил меня абсолютным несоответствием смысла и названых в нем групп. Но упоминание группы "Кино" даже в таком странном контексте все равно было приятно :)

Еще в прошлом году все было так хорошо, но в начале восьмого класса Вика проболела почти два месяца и, вернувшись в школу, почувствовала, что сильно отстала от своих одноклассников, отстала не только по учебе, но — главное! — в чем-то другом, гораздо более важном, нежели учеба.
Вика почувствовала это, когда на первой переменке к ней подошел Костя Угаров — неприятно толстый, с шарящими по сторонам глазами мальчишка — и сказал:
— Слушай! Ты на четвертом трамвае домой ездишь?
— На четвертом...
— А я тоже на четвертом... — Костя уставился своими шарящими глазами прямо на Вику, и Вике стало неловко от этого взгляда.
— Ну так и что?— ежась, словно от холода, спросила она.
— Как это что?— удивился Угаров. — Ты на четверке домой ездишь и я на четверке. Значит, нам дружить надо — мы же рядом почти живем. — Он помолчал немного, а потом добавил задумчиво: — Это хорошо, что ты как раз сейчас подвернулась. Я со своей девчонкой разругался, а тут как раз ты. Да я лучше уж с тобой гулять буду. От той потом еще два квартала топать надо, а ты рядом живешь...
Вика слушала его и ничего не понимала. Конечно, что-то, наверное, случилось за эти месяцы в классе, все стало другим, другими стали отношения... Все так, но Вика не умела понять этого, не могла.
Покраснев, она мотнула головой:
— Н-нет!
— Нет?! — изумился Костя. — Да ты что?! Ты сама подумай! Мы же почти рядом живем. Если у тебя предки дома, то можно будет ко мне слинять. Сечешь?
— Нет! — Вика вырвала свою руку из Костиной и побежала прочь.
Она не видела, как недоуменно пожал своими пухловатыми плечами Костя, не услышала, как: «Да оставь ты ее! Она же из больницы — вся в комплексах!» — сказал, подходя к Косте, его приятель Юра.
— А я что? — возмутился Костя. — Я не в комплексах, да? Что. я инопланетянин по-твоему?
— Перетопчешься... — спокойно сказал Юра. — Походишь пока и за два квартала к своей. Совсем уже жиром оброс — инопланетянин!
Ничего этого Вика не слышала, ко ей было страшно и хотелось плакать. Вика боялась, что на следующей перемене Костя снова начнет приставать к ней.
Однако опасения Вики не оправдались. На следующей перемене Костя даже и не пытался подойти к Вике. И на большой перемене тоже. Он вообще, кажется, позабыл про Вику.
К концу уроков Вика совсем успокоилась, но как только успокоилась, как только перестала бояться, сразу почувствовала в себе некое похожее немножко и на обиду, и на разочарование недоумение. Уже в гардеробе Вика рассказала о случившемся Ирке — своей лучшей по прошлому классу подружке. Но Ирка только обидно засмеялась в ответ.
— Ну и дура! — сказала она. — А чего же ты хочешь тогда, если сама и виновата?
И сразу же отошла от Вики — какой-то мальчишка из другого класса отозвал ее.
Тогда Вика и почувствовала в первый раз это... Словно бы кончился воздух... Или нет... Словно бы все вокруг, и воздух тоже, — покрылось прозрачной, скользкой, как полиэтилен, пленкой, гибкой и прочной. Вика хватала ртом воздух, но эластичная невидимая пленка не пропускала его...
Торопливо выскочила Вика на улицу, но и там не смогла вдохнуть в себя сыроватый, серый воздух. Кое-как доплелась Вика до дома, и мать сразу потащила ее к врачу. Вика задыхалась.
— Это нервное... — послушав Вику, сказал врач. — Это реакция на стрессовую ситуацию.
Стресс, видимо, спал, снова Вика могла дышать глубоко и свободно, и мать успокоилась.
— Чего у тебя там случилось сегодня? — спросила она у дочери.
— Ничего... — честно ответила ей Вика и заплакала.
С этого дня у нее начали выпадать ресницы. Тоже от стресса, как объяснил врач.
Напрасно мать пыталась выведать у Вики причину стресса, напрасно допытывалась она у классной руководительницы об этом — никто не мог ей ничего ответить. Вика только плакала, когда мать приставала к ней с расспросами. Она сама не понимала: что происходит. Никто не обижал ее, просто так получилось, что ее как бы и не замечали. Эта невыносимо прочная пленка, повисшая вокруг, отделяла Вику от одноклассников, и невозможно было докричаться через нее.
Через полтора месяца Вика догнала класс по всем предметам, и пятерки снова заполнили ее дневник, но отчуждение не исчезло и, пересилив себя. Вика отправилась однажды вечером к своей бывшей подружке Ирке.
Иркиных родителей дома не было, а сама Ирка то ли ждала кого-то, то ли собиралась куда, но встретила она Вику уже одетая и накрашенная.
— Ну! Чего тебе надо? — не слишком-то приветливо спросила она. — Что у тебя опять стряслось?
Сбиваясь, Вика торопливо рассказала ей все. И про то, что у нее стрессы, и про отчуждение, которое душит ее в классе.
Нахмурившись, Ирка взглянула на часы.
— Потому что дура, вот и живешь так! — сказала она. — Только и знаешь, что уроки зубришь. А зачем? Я своим сказала уже: если хотят, чтобы я дальше училась, пускай в школу чего-нибудь несут. Думаешь, там знания наши нужны? Как же... В общем, я так и сказала, что и пальцем не пошевельну, пускай они сами думают, куда меня устраивать... Поняла?
— Поняла... — сказала Вика, хотя ровным счетом ничего не поняла. — Ну, а мне... Мне-то что делать?
— Тебе? — Ирка критически оглядела ее. — Слушай, а что это у тебя с ресницами?
— Выпадают... — Вика виновато опустила голову. — Психиатр говорит, что это от стрессов...
— Ни фига себе! — возмутилась Ирка. — Теперь понимаешь, чем твоя зубрежка кончится? Скоро у тебя и волосы с головы полезут.
И она снова торопливо взглянула на часы.
— Слушай! — сказала она. — Мне сейчас некогда с тобой разговаривать, но ты подумай обо всем сама. Без компании ты пропадешь совсем. Совсем застрессишься.
— Я знаю... Только где ее взять-то, компанию. У меня из всех подруг — ты одна, да и тебе тоже некогда.
— А ты... — Ирка чуть смутилась. — Ты тачку купи...
— Тачку?!
— Ну, да... Магнитофон то есть...
— А зачем?!
— Зачем? Записи достанешь, вот и прибьется к тебе какая-нибудь компания. Сечешь? Да с хорошей тачкой, пусть у тебя хоть все ресницы повыпадут, все равно без компании не останешься...
Магнитофон Вике купили...
В субботу отец съездил в комиссионку на углу Марата и Разъезжей и привез оттуда черный с иностранными надписями кассетник.
Оставшись вдвоем с магнитофоном. Вика осторожно потрогала прохладные черные клавиши. На клавишах от Викиных пальцев оставались сероватые, быстро тающие дымки.
Осторожно Вика нажала на клавишу, и из черной глубины динамика рванулась на нее музыка, даже скорее не музыка, а нечто напористое, властное... И только мгновение, короткое мгновение раздумывала Вика, не зная, как ей сейчас быть, это властное и напористое уже захватило, смяло ее, и Вика — впервые за последние месяцы — блаженно прикрыла глаза, безраздельно отдаваясь во власть рвущейся из динамиков стихии.
Наступившая в паузе тишина оглушила ее. Вика мотнула головой, но уже кончилась пауза, какая-то скрежещущая, когтистая музыка снова охватила Вику, и она не сразу расслышала телефонный звонок. Звонила Ирка.
— Тебе тачку купили? — сразу спросила она, едва Вика взяла трубку.
— Ага! — ответила Вика и специально поднесла трубку к магнитофону, чтобы и Ирка, которая ни разу еще не звонила Вике после болезни, могла услышать эту прекрасную, ее, Викину, музыку. А музыка и в самом деле казалась Вике прекрасной Скрежеща, распахивались сейчас перед Викой тяжелые двери, в которые так долго не могла достучаться она!
— Ничего запись... — снисходительно похвалила Ирка. — Только очень старая. Сейчас интереснее есть пленки. «Странные игры», «Кино», «Поп-механика»...
— А где... — Вика запнулась. — Где их достать можно?
— Достать... — иронически проговорила Ирка. — Нигде ты их не достанешь. Вот если хочешь послушать, то давай тащи свою тачку, мы сегодня собираемся у Игоря побалдеть, а у него машина как раз сломалась. Или, хочешь, к тебе придем?
— А кто такой Игорь?
— Да ты не знаешь его. Он из соседней школы... Так приходить?
— Приходите...
Рванувшаяся из холодноватой глубины кассетника музыка теперь уже не смолкала в Викиной комнате.
Она то ласково обволакивала Вику, то властно захватывала ее, бросала в своем потоке — так, должно быть, бросает от берега к берегу бурливая горная река неумелого пловца: то вдруг подкидывала вверх, и Вике казалось, что она совсем и не касается сейчас земли ногами, а летит, и высоко и просторно вокруг... Откуда-то оттуда, из разверзшейся вышины, из нежнейшей голубой дымки, вдруг увидела однажды Вика лицо Игоря, паренька, с которым она подружилась за этот месяц, и сжалось, а потом радостно и быстро — тук-тук-тук! — застучало сердце, и властным потоком музыки Вику словно бы бросило к Игорю, она протянула к нему руки, и так азартен был ее порыв, что Игорь вскочил и, дотронувшись до Викиных пальцев, взлетел сам, и они полетели вместе, подхваченные ветром музыки, летели, лишь изредка касаясь пальцами друг друга, летели, пока не стихла музыка.
— Ну ты даешь! — проговорил Игорь, падая в кресло. И он как-то особенно — глаза в глаза — взглянул на Вику. Так же смотрел на нее когда-то Костя, но тогда было страшно и гадко, а сейчас — радостно. И снова, еще быстрее, застучало сердце, и Вика, гибко перегнувшись, переставила в магнитофоне кассету, и снова рванулась из динамиков музыка, и, подхваченная ее вихрем, полетела Вика... Куда? Она сама не знала этого, но сладостен был полет, и хотелось только одного: чтобы никогда не кончался он.
— А ты классно танцуешь! — похвалил Вику Игорь уже на улице, когда Вика вышла проводить друзей. — У меня в субботу день рождения. Вот такие записи будут! Придешь?
— Придет, конечно! — ответила за Вику Ирка и почему-то засмеялась. — Прибежит!
Конечно. Вика пошла в субботу...
Более того. Едва она, проводив друзей, вернулась в квартиру, как сразу же стала собираться идти, хотя впереди была еще целая неделя...
Впрочем, разве неделя срок, если нужно уговорить маму купить сторублевые штроксы и голубую — под цвет глаз! — кофточку, которые приносила показать в школу Маша Суворова из восьмого «В»... Нет, не такой уж и большой срок для такого дела неделя... Совсем не срок.
И все-таки к субботе были куплены и сторублевые штроксы, и голубая — точно под цвет Викиных глаз — кофточка. Купила и штроксы, и кофточку у Маши Суворовой из восьмого «В» сама Вика, а деньги дал Викин отец, которому мать объяснила, что все это нужно, чтобы у девочки снова не начались стрессы.
— Если так и дальше дело пойдет... — сказал отец. — то у меня у самого стрессы начнутся.
Но хотя и сказал, деньги все-таки дал, и Вика сумела. Вика успела собраться на день рождения.
А в пятницу раздался телефонный звонок.
Звонил Игорь.
Игорь сказал, что обещанных записей группы « Теле-У » не будет, потому что эти пленки передали Ире, а с Ирой он вчера поссорился.
— Ты свои записи возьми... — попросил он. — Можешь взять и старенькое что-нибудь... Ну, «Город», там. «Санкт-Петербург»... Ладно?
— Ага! — сказала Вика. — Я обязательно возьму свои пленки. А хочешь... — она запнулась. — Хочешь, я у Ирки эти пленки с « Теле-У » попрошу? Как будто самой послушать...
— Ну, это вообще было бы классно, — подумав, сказал Игорь. — Только она тебе их все равно не даст. Она же знает, что ты ко мне с ними пойдешь, а я с ней, правда, капитально поссорился.
— Даст... — неуверенно сказала Вика.
— Ну, смотри сама... — помолчав, проговорил Игорь. — Только ты все равно свои записи захвати.
И он повесил трубку.
А Вика слушала гудки и думала, что все, ну абсолютно все складывается просто прекрасно. Конечно, неизвестно, удастся или нет уговорить Ирку с пленками, но главное не это. Главное, что Игорь капитально поссорился с ней, и теперь Ирка не придет в субботу на день рождения к нему. Да, это главное. Вика думала так. хотя и сама не смогла бы ответить, почему так радует ее ссора Игоря и Ирки.
Вика положила наполненную гудками трубку. Сразу же стала собираться. Натянула новые штроксы и голубую кофточку и отправилась к подружке.
Ирка была дома одна.
Равнодушно посмотрела она на Вику и, не сказав ни слова — ни про штроксы, ни про кофточку, — сразу ушла в свою комнату.
— Тапочки надень! — уже из комнаты крикнула она.
Вика разыскала в полутьме прихожей тапочки и, поправив перед зеркалом волосы и складки на кофточке, прошла в комнату.
Ирка, должно быть, капитальнейше переживала свою ссору с Игорем. Непричесанная, лежала она на тахте, вокруг которой были разбросаны журналы мод, и изо рта у нее, как у взрослой, торчала сигарета.
— Будешь курить? — Ирка подвинула Вике пачку «Мальборо».
— А-а! — испуганно тряхнула головой Вика.
— Ну, как знаешь... — равнодушно сказала Ирка. — А я вот курю...
Чиркнув спичку, она затянулась сигаретным дымом, но затянулась как-то неумело, слишком глубоко, и тут же закашлялась. На глазах у нее выступили слезы.
Вике стало стыдно, что она так обрадовалась, когда Игорь рассказал ей о ссоре с Иркой.
— Это ты из-за него? — сочувственно спросила она. — Из-за Игоря переживаешь?
— Из-за Игоря?! — вытаращилась Ирка и снова, теперь уже удачнее, затянулась сигаретным дымом. — Очень надо... — выпуская изо рта красивую струйку дыма, сказала она. — Буду я из-за всяких младшеклассников переживать!
И хотя Вике показалось обидным, что Ирка называет Игоря младшеклассником, но спорить она не стала. Пускай Ирка воображает себя совсем взрослой, пускай курит свои сигареты и листает, как взрослая, журналы мод. Пускай. Главное, что ее не будет на дне рождения у Игоря. Да. Это главное...
— Ирка! — сказала она — Ты мне своих записей не дашь послушать? Говорят, у тебя есть пленки « Теле-У »?
— Это тебе Игорь сказал? — спросила Ирка. — Ты к нему что ли собираешься нести эти записи?
— Нет! — Вика густо покраснела. — Ко мне домой придут ребята послушать.
— Бери... — сказала Ирка, — только ненадолго.
И она снова принялась листать журнал.
— Да я в воскресенье и верну! — обрадованно выпалила Вика. — А где у тебя пленки?
— На шкафу... — внимательно разглядывая какую-то выкройку, ответила Ирка. — Две черные кассеты...
И наступила суббота.
Наступила минута, когда поднялась Вика по полутемной, пахнущей кошками лестнице к заветной квартире и, набрав воздуха, нажала на кнопку звонка.
Дверь открыл сам Игорь.
Он стоял на пороге в светлом, делающем его еще выше и стройнее костюме, и Вика не сразу узнала его.
— Ну! Что ты встала? — спросил Игорь, чуть улыбнувшись. — Проходи. Уже почти все собрались...
Он помог Вике снять пальто и только тогда спросил про пленки.
— Я принесла... — похвастала Вика. — И у Ирки тоже две кассеты взяла.
Действительно, гости уже собрались. Большая комната была заполнена незнакомыми Вике парнями и девчонками. К немалому своему удивлению Вика увидела здесь и Костю Угарова. Он стоял у окна рядом с Машей Суворовой из восьмого «В»
И хотя Вика не дружила ни с Машей, ни с Костей, сейчас, растерявшись в этой незнакомой компании — Игорь с пленками сразу отошел к магнитофону, где его окружили какие-то вертлявые девчонки, должно быть, из его школы, — она обрадовалась им.
— А ничего штаники сидят!— похвалила Маша Викины штроксы. — И кофточка тоже идет. Правда, Костя?
— Клево... — кивнул Угаров. — В самый раз. Как будто на нее и шили.
Вика опасалась немножко, что Костя вспомнит тот давний разговор, и вначале чувствовала себя скованно, но Костя не смотрел на нее.
— А эта девчонка откуда? — спросил он у Маши, кивая на высокую длинноногую девицу, что разговаривала сейчас с Игорем.
— Это не про тебя! — хозяйственно ответила Маша и потом объяснила: — Ее Игорь в какой-то спецшколе откопал. У нее предки знаешь какие? Она даже в Англии два года жила...
— Клево устроилась... — согласился Костя и принялся рассматривать других девиц.
— Что с тобой? — Маша внимательно посмотрела на Вику.
— Ничего... — стараясь не выдать своего волнения, отвечала Вика. — Жарко очень...
— Чего-то рано тебе жарко стало... — насмешливо сказала Маша Суворова. — Еще и не танцевала, а уже вся красная!
— Жарко... — повторила Вика.
И вот начались танцы, и Маша, схватив Угарова за руку, потащила его на середину комнаты, а Вика осталась одна. Ее пригласил танцевать какой-то незнакомый парень, но Вика отрицательно покачала головой — Игорь все еще стоял возле магнитофона.
Игорь пригласил на танец высокую девушку из спецшколы.
Вика покраснела еще сильнее и принялась теребить шнурки своей голубой кофточки.
Этого занятия ей хватило до конца танца.
Когда музыка на мгновение стихла и все остановились, Вика окликнула Игоря.
— Скучаешь? — весело спросил он, не отходя от высокой девушки. — А ты попрыгай!
— Я не скучаю... — ответила Вика, но из динамиков снова рванулась музыка, сминая ее слова.
— Чего ты стоишь как неприкаянная? — поинтересовалась Маша Суворова. Она по-прежнему танцевала с Костей Угаровым.
— Так... — ответила Вика и услышала, как, уже отодвинувшись от нее. Костя сказал довольно громко, обращаясь к Маше: «Ну что ты пристаешь к ней? Ты что, не видишь — она же закомплексованная вся!
Маша Суворова засмеялась в ответ, и Вика почувствовала, как все внутри нее сжалось. Как тогда, когда после болезни она первый раз пришла в класс.
— Игорь! — крикнула Вика, и Игорь обернулся к ней, улыбаясь. Улыбался он не Вике, а этой высокой девушке, с которой сейчас танцевал.
— Не скучай! — крикнул он. — Сейчас все вместе танцевать будем, ты тоже попрыгаешь!
И он снова отвернулся к своей девушке.
Опустив голову, Вика выбралась в коридор и, торопливо накинув на плечи пальто, выскочила на пропахшую кошками лестницу. Уже сбегая вниз, она слышала, как хлопнула наверху дверь и на лестничную площадку кто-то вышел.
— Что это она? — раздался голос Игоря.
— Да ну ее! — отвечал Игорю голос Маши Суворовой. — Она же закомплексованная вся. У нее от этих комплексов даже ресницы повыпадали!
И тогда и случилось непоправимое! Игорь громко засмеялся. Снова раздались шаги, дверь еще раз хлопнула — на лестнице стало тихо. Заплакав, Вика выбежала в глухой колодец двора, где громко плакала чья-то кошка.
Вика не помнила, как выбралась она из этого двора, не помнила, как бродила по пустому парку, где среди черных деревьев летали черные голуби. Остался в памяти только самозабвенный гипсовый бегун, расталкивающий грудью моросящий дождик. Вика запомнила лицо бегуна. Так же, как этот бегун, она пыталась и не смогла прорваться сквозь пелену отчуждения...
«Я не такая... — подумала она. — Не такая, как все... Совсем, совсем не такая...»
И заплакала.
Вика плакала и дома, когда, оттолкнув лежащий на диване магнитофон, уткнулась лицом в подушку.
Было уже темно, когда в комнату заглянула мать.
— Вика! — позвала она.
— Уйди! — отвечала Вика. — Я устала! Не трогайте никто меня!
— Доченька... — Мать тяжело вздохнула. — Тебя к телефону зовут, доченька...
Звонила Ирка.
— Мне пленки нужны! — сказала она. — Ты не можешь их принести?
Вика чуть замешкалась с ответом.
— Понимаешь... — проговорила она. — Ну вот так, понимаешь, получилось... Ну, в общем, они сейчас не у меня...
— Ты их Игорю дала?
— Ну, почему Игорю...
— Вы что, поссорились?
— Да нет! Ничего мы не ссорились!
— Поссорились... — уверенно, но нисколько не торжествуя, а скорее уж даже с грустью проговорила Ирка. — Мне Машка сейчас звонила. Она рассказала, что вы поссорились и ты убежала со дня рождения...
— Пускай она больше врет, твоя Суворова! — яростно перебила ее Вика. Она сама удивилась своей ярости, но остановиться уже не могла. — И кассеты твои не у Игоря! Отдам я их тебе!
— Мне все равно, у кого они... — скучно сказала Ирка. — Только мне самой эти кассеты отдавать надо. Поняла?
В трубке раздались гудки, но Вика все еще держала трубку в руках, как будто все еще можно было исправить. Вика сама не понимала, зачем она обманула Ирку, а главное — не знала, что теперь делать.
Нет, не кассеты беспокоили ее. Игорь, конечно же, завтра притащит кассеты, так что не в них дело. Просто ужасно, что ей снова придется разговаривать с Игорем, и это после того безжалостного смеха, который она услышала на лестнице...
Но Игорь не пришел в воскресенье, хотя Ирка снова звонила и требовала назад кассеты. А в понедельник Вика встретила Игоря на улице, но Игорь лишь кивнул ей издалека и сразу свернул в переулок.
Ирка, словно знала об этой странной встрече, позвонила, как только Вика вошла в квартиру.
— Забрала кассеты? — спросила она.
— Забрала... — соврала Вика.
— Я приду сейчас.
— Зачем? — торопливо сказала Вика. — Я сама их принесу. Завтра...
— А они сейчас у тебя?
— У меня! — упрямо сказала Вика.
Она положила трубку и, не снимая пальто, опустилась на стул в прихожей. В прихожей было темно. От старой висящей на стене медвежьей шкуры пахло нафталином. Вика разглядывала выеденные молью проплешины на шкуре и ничего не могла придумать.
Снова зазвонил телефон.
— Привет! — раздался в трубке голос Кости Угарова. — Меня Ирка попросила твоему Игорю позвонить. Так я звякнул. Он пленки с « Теле-У » своей девочке из спецшколы отдал. Сечешь?
— Ну и что? — сухо спросила Вика.
— Ничего... — смутился Костя. — Просто сейчас Ирка моего звонка ждет, так я решил тебя предупредить на всякий случай. Все-таки мы одноклассники с тобой, и живем... — он хихикнул. — рядом...
— Да мне-то что. кому Игорь свои записи отдает? — сказала Вика и даже сама удивилась, как спокойно, без всякого принуждения говорит она.
— Мне Ирка сказала, что эти записи твои, то есть ее... — несколько озадаченно проговорил Костя. — А я откуда знаю, чьи записи Игорь отдал? Я просто посоветовать хотел, что если искать будешь, то эти записи у одного парня можно купить. Он в парке, знаешь, там старые телефонные будки стоят, бывает. Червонец за запись берет, ну и еще — что сама кассета стоит, конечно.
— Спасибо! — сказала Вика, вложив в это слово всю иронию, на которую она была способна сейчас. — У меня Иркины записи дома лежат. Так что сама могу переписать тебе, если хочешь. И даже забесплатно, вот!
— Да ладно уж, чего ты... — проговорил Костя и торопливо повесил трубку.
Вика купила две пленки с записями « Теле-У » на пустырьке возле парка. Здесь, под черными деревьями, стояли телефонные будки с выбитыми стеклами. Откуда-то из-за их облезающей красноты вынырнул паренек, про которого, наверное, и рассказывал Костя.
— Записями интересуешься? — оглядываясь по сторонам, спросил он.
— « Теле-У » есть?
— Найдется... — паренек снова оглянулся по сторонам. — Слушать будешь?
— Зачем?!
— Правильно! — сказал парень. — Незачем! У меня — фирма. Монета с собой?
— Ага...
— Тогда держи. Тридцать копеек с тебя.
— Сколько?!
— Тридцать рублей, дура! — рассердился парень и, выхватив у Вики деньги, торопливо скрылся за будками, словно его и не было.
Вика сразу направилась к Ирке.
Проходя мимо гипсового бегуна, который по-прежнему отрешенно бежал куда-то. Вика подумала, что вот отдаст она Ирке эти чужие кассеты, докажет, что никого не обманывала она и не Игорь поссорился с ней, а она сама с ним, и будет дальше жить. Теперь уже одна, без Иркиных записей, без Игоря, без...
Ирка сама открыла дверь, но в квартиру Вику не впустила.
— У меня гости... — сказала она.
— Ты извини... — сказала Вика — Я никак выбраться не могла. Вот... — она торопливо расстегнула портфель и вытащила кассеты. — Принесла...
— Что это за кассеты?! — удивленно спросила Ирка.
— Как что? Которые ты мне давала... Записи « Теле-У ».
— Которые я тебе давала, мне Игорь сам принес!
— Как принес?!
— Так! — сказала Ирка и захлопнула дверь.
Сжимая в руке ненужные теперь кассеты, на которые так трудно было выпросить деньги у матери. Вика поплелась домой.
— Ты эти кассеты и купила? — спросила мать.
Она услышала щелчок замка и вышла в коридор встретить дочку.
— Эти...
— Господи... — мать повертела в руках кассеты — И это тридцать рублей стоит? Дай хоть послушать твою тридцатирублевую музыку...
— Послушай... — Вике было теперь все равно. Хочет мать слушать записи « Теле-У ». пускай слушает. Лично она. Вика, теперь ни за какими записями бегать не будет...
Вика стащила с себя пальто, потом прошла в комнату и кинула в угол портфель. Мать между тем уже вставила в магнитофон кассету. И вот щелкнуло в динамике и разлился по комнате голос певицы:
Ромашки спрятались , поникли лютики ,
Вода холодная в реке бежит...
Зачем вы, девушки, красивых любите?
Одно страдание от той любви...
— Что это? — мать удивленно обернулась к Вике. — Это теперь и называется « Теле-У »? За это ты и платила тридцать рублей?!
Вика уже сообразила, что тот парень, возникший из-за облезлых телефонных будок и так же бесследно пропавший за ними, обманул ее... Впрочем, какое это имело значение сейчас? Все равно ведь Игорь отнес Ирке кассеты. Небось он и сидел сейчас у Ирки, раз Ирка не пустила ее. Впрочем, это тоже не имело теперь уже никакого значения... Просто обидно, обидно, что все теперь знают, что это он поссорился с Викой, все знают, что Вика самая последняя лгушка... Все знают об этом...
— Нет! — возмущенно сказала мать. — Нет! Мы сейчас пойдем туда, где ты покупала эти пленки, и я покажу, как обманывать людей. Пошли!
— Не надо... — попросила Вика, удерживая ее на диване. — Не надо, мама... Посиди... Послушаем...
Сняла решительно пиджак наброшенный...
Казаться гордою — хватило сил.
Ему сказала я: «Всего хорошего...»
А он прощения не попросил... —
звучал, тоскуя, в комнате голос певицы.

Papavlad


Очень хорошо, на мой взгляд, это чудное произведение откомментировала Наталья Кириченко (natalya_kiriche) в ЖЖ:
"А еще во всяких детских журналах писали повести и рассказы, и там если герой слушал модную музыку (при чем, описания этой музыки были дикие и невнятные), и, не дай бог, модно (дико) одевался, он обязательно либо плохо заканчивал, либо сразу был гандон.
Мне запомнилась повесть об одной девочке, которая страдала задержкой развития (автор об этом не сказал, но я выросла и догадалась), а ее одноклассники уже ходили парочками и обжимались по углам, а еще они любили музыку и танцевать. Она их сильно боялась, но попыталась социализироваться, модно оделась и выпросила у папы магнитофон. (В рассказе упоминались рок-группы "Кино", "Странные Игры", "Поп-Механника"). Когда я выросла большая и прочла Житинского, мне стало ясно, что автор выдрал эти названия с какой-нибудь газетной статьи о Ленинградском рок-клубе. Особенно, учитывая, что самой модной и редкой в рассказе упоминалась загадочная группа - "Теле-У". Впоследствии я нашла, что такая группа действительно была, она просуществовала недолго и ничем не отличилась.
Так вот, эта девочка захотела музыки и мальчика, а за это получила, метафорически говоря, по харе - у нее случился нервный срыв, мальчик ее нае... обманул, подруга тоже (с этим мальчиком, между прочим), и даже продавец подпольного рока в темном углу парка кинул ее на тридцать рублей по тем временам, серьезные деньги, и продал вместо "Теле-у" записи Людмилы Зыкиной.
И вот девочка и мама сели рядом и запели: "ромашки спрятались, поникли лютики...", возвращая девочку, так сказать, к корням.
Самое поганое, что рассказ цеплял, и вызывал доверие. Он убедительно рассказывал неокрепшему подростковому мозгу, что если слушать рок, коллекционировать записи, модно одеваться и дружить с мальчиком, попадешь в обидное дерьмо. Нужно сидеть с мамой и слушать Зыкину".

Опубликовано на сайте Йя-Хха 2010-12-03 15:17:12 (martius99)

Версия для печати  Послать статью почтой
Читателей: 4009
Комментариев: 10
Версия для печати | Форумная версия

JULKA16
6 Dec 2010, 07:32

И у меня в детстве была подобная "трагедия", взяла послушать чужую кассету, а на нее по-недоразумению "итальянцев" записали. Я так ре-еее-евела-ревела...)))


JULKA16
6 Dec 2010, 08:48

А еще мы постоянно головки у магнитофонов чистили, кто спиртом, кто просто одеколоном. Кассеты чуть ли не пальцах перематывали 8-) КРАСОТА!!!!!!!!


Singa
6 Dec 2010, 09:16

Было дело. А ещё я их разбирала, плёнку зажёванную вставляла на место, из ломаных одну целую собирала ) И карандашом или ручкой перематывала )


JULKA16
6 Dec 2010, 09:21

Ага!!!%-)


Singa
6 Dec 2010, 09:38

Ответ нику JULKA16 (Юлька) (2010-12-06 09:21):

Страшно теперь подумать, что с этими кассетами...:) Я их 10 лет даже и не перематывала. Боязно теперь в магнитофон вставлять. Интересно, их слушать ещё можно? Или уже всё?! :]


du-vallon
6 Dec 2010, 09:42

Наши лет пять лежали в ящике, недавно мы их достали - ничего, играют ещё как)


Singa
6 Dec 2010, 09:46

Ответ нику du-vallon (Сергей Термер) (2010-12-06 09:42):

Ага, а нам ещё в школе на информатике говорили, что подобные носители надо хотя бы раз в 4 месяца перематывать, чтоб наводки не появлялись... Мы как с отцом прикинули, 500 кассет на двоих... график составлять надо и каждый день чего-то мотать :lol:


JULKA16
6 Dec 2010, 12:34

А я как то попыталась послушать-ни фига не вышло!!! Один треск стоит. Пленка осыпалась. Это хорошо если у кого то хромовые кассетки были, а уж если только FE, то полный караул!!! А вот ВИНИЛ-пока еще жив! Хоть и скрипит и поцарапан и иногда подло трещит, но слушать можно. Жаль только что не на чем. У меня на последнем проигрывателе, иголка была чуть ли не замазкой прилеплена. Зато когда я ставила пластинку, то сверху всегда выставляла крошечную игрушечную елочку (ну прямо как в "Ассе"), елочка вращалась и очень волновала моего кота)))


Singa
6 Dec 2010, 13:08

Ответ нику JULKA16 (Юлька) (2010-12-06 12:34):

Помню, были такие ёлочки маленькие, пластмассовые )) Тоже любила в детстве крутить их ) А винилы теперь бешеных денег стоят, по несколько тыщ за диск. Раритет офигенный! Кассеты все, естественно, с винила уже записаны были, теперь молодёжь интересуется, звук им нецифровой нравится, мягче он как-то )


JULKA16
6 Dec 2010, 13:11

А у меня в Орле у дедов целая коробка винила лежит, там и "Кино" и "Алиса", "Нау", "ДДТ", "Агата Кристи", Агузарова, "Калинов Мост", "Аукцыон" - да всего и не перечислишь...
Выходит я богатая невеста:))))))))))))))))



Мой комментарий

Ник
  
Пароль


    Самые читаемые статьи в рубрике "Проза":

  • Воспоминания Натальи Науменко о Викторе Цое
  • Романс
  • О Цое и Кинчеве
  • Народ, держите антологию (так удобнее читать) проза, поэзия...
  • Виктор Цой. Мемуар
  • Человек на войне
  • Цой. Черный квадрат
  • "Встретишь Будду, убей Будду...": Ю. Мисима "Золотой храм".
  • Виктор ЦОЙ: «Смерть стоит того, чтобы жить…»
  • «Виктор Пелевин - Настоящий Буддист или обыкновенный нигилист?»



  • Ники   Опросы   Рубрики   Цитаты   Архив   Правила   Контакт

    Copyright © 2006-2020 Рашид Нугманов
    Использование материалов
    без разрешения авторов запрещено

    Яндекс.Метрика

    Загрузка страницы 0.027143 сек.